«Это просто людское»: как простые жители Энгельса помогают пожарным после атаки БПЛА

Ночь, туман, зима. Где-то горит нефтебаза, но ее не видно, вдалеке светятся только фары полицейских машин. Я стою в каком-то городе посреди какой-то улицы на месте, где полно воды в баклажках и упакованная еда в мешках. Есть одежда, одеяла, вязаные носки. Стоит импровизированный стол под голыми деревьями, за которым настоящие женщины делают бутерброды, а настоящие мужчины разрезают ножами упаковки от продуктов и подают им самое нужное. Вокруг них — грязь, и не видно цивилизации, а в руках — чистота. И над ними всеми свет — это светят прожектора, заряжаемые от аккумулятора одного единственного заведенного автомобиля.

Откуда ни возьмись из тумана ко мне подходит полицейский и говорит: «Предъявите документы». Мне кажется, мы все оказались в каком-то кино про апокалипсис. Но нет — мы в Энгельсе Саратовской области, и я — журналист 164.RU, этой ночью не сплю и ищу в сумке документы, подтверждающие личность.

Но, может быть, всё-таки это кино? Мысленно откатываюсь назад: Новый 2025 год. Рождество. В ночь с 8 на 9 января атака БПЛА на Саратовскую область. Вой сирен, взрывы, огонь. Горит нефтебаза, на которую обрушился беспилотник, ее тушат наши оперативные службы. Гибнут пожарные. Губернатор отчитывается о каждом шаге, развернут оперштаб.

В саратовскую редакцию 164.RU пишут простые люди, волонтеры. Они говорят, что рядом с местом трагедии есть заправка, на которую приезжали сотрудники оперативных служб, чтобы закупиться тем, что им срочно надо, но это не всегда есть в наличии. Прошли буквально минуты, как люди объединились и привезли всё то, что нужно, совершенно бесплатно. Зачем они это сделали?

Как только случилась атака БПЛА, люди под постом губернатора Романа Бусаргина об аварии на нефтебазе в Энгельсе начали писать: «Как помочь, что нужно, куда везти?» Как выяснилось позже, они нашли себе место неподалеку от места трагедии. Заявили о том, что их волонтерский штаб — круглосуточный и может снабдить оперативные службы всем самым простым и необходимым. Ориентир — заправка. Но мы здесь все скептики и решили их проверить. Одно дело быть активным днем, другое — ночью.

Разочарование началось с таксиста, который вообще не знал, что происходит в Энгельсе. Высадил меня за 500 метров от заявленного штаба, которого не было на карте, и который не имеет определенного адреса, и сказал: «Давай дальше как-нибудь сама, звони этим своим „друзьям“, куда ты ехала, узнавай, где они, а мне дальше работать надо».

В общем-то и правильно сделал. Никто же не обязан работать сверх меры. Тем более если того штаба, может, и в помине нет. Но благодаря «Яндекс.Картам» сначала нашлась та самая заправка. Оператор — Надежда.

— Это у вас спрашивают, где помочь тем, кто устраняет аварию на нефтебазе?

Надежда приветственно кивнула.

— Когда к нам приезжают пожарные мальчишки, мы им наливаем всё, что хотят: чай, кофе, иногда спрашивают просто кипяток. Конфетки, сахар — всё, что нужно, — рассказала она. — Меня не было на той смене, когда всё случилось, но напарница рассказала, что подъезжали ребята оттуда, и мы всем помогали. Она сказала менеджеру, на что есть спрос, потом, наверное, подключилось «сарафанное радио». Стали приезжать люди, они просто оставляли для ребят то, что им нужно. Все такие молодцы! Когда приезжают «оттуда», мы им всё отдаем.

— А как вы узнаете этих самых ребят, они в форме приходят?

— Я не думаю, что кто попало сейчас будет приходить. Это время сплотило нас всех. Сегодня еще приходили две девочки, спрашивали: «А вам это всё можно оставить?» Я говорю: «Как хотите, всё передадим!» Они: «А вы бутерброды делаете?» Я: «Мы — нет, но значит, вам нужно пройти чуточку дальше!»

Чуточку дальше пройти нужно было мне.

Их было видно сразу, если идти от заправки в сторону нефтебазы. Большой накрытый стол, даже есть термопот, рядом — заведенный автомобиль, свет во тьме. Группа людей занята своим делом, в том числе приготовлением бутербродов — с сыром, колбасой, салом. Я представилась и говорю: «Здравствуйте, я журналист». Они смеются: «Опять пришли писать, кто во что горазд».

— Кто это всё организовал? — спрашиваю я и ищу поддержку во взгляде. Ответный взгляд нашелся у Инны Асмоловой. Это потом она только скажет, что является волонтером движения «Zа Победу!» и назовет свою фамилию.

— Я такой некрасноречивый человек, — рассмеялась она в ночи. — Так кто это всё организовал? Да никто не организовывал. Просто граждане города Энгельса собрались, чтобы помочь.

— А где списались? — допытывалась я.

— Да любые группы из соцсетей, откуда люди узнавали об этой возможности, вели сюда. Подъехать и помочь может каждый. Мы стихийно собрались. Постоянно приезжает кто-то и привозит посильную помощь. Также сюда подъезжают машины «оттуда», которые могут взять всё, что угодно: продукты, кофе, чай, носки теплые и отвезти непосредственно «туда». Носки, правда, самое важное, потому что ноги постоянно промокают.

— А вы заранее знаете, чем закупаться, у вас какой-то список был?

— Нет. То, что нужно людям, то и покупаем. За пару дней изучили уже.

Как оказалось, люди сплотились с самого момента атаки нефтебазы БПЛА — ночи с 7 на 8 января.

— Мы здесь все рядом живем, всё слышно и видно, — сказал мне рядом стоящий мужчина. — Это даже не интернет. Все неравнодушные сплотились.

— Много вас?

— Всё постоянно меняются, — подключилась Инна. — Вот я, например, после работы приехала сюда, до этого были другие. Люди меняются постоянно.

— А кто-то даже с ночевкой не меняется, — посмеялся еще один мужской голос. Как я потом узнала, это был Илья. У него была одежда, похожая на военную, с нашивкой СВО.

— А Илья военный, да? — спрашиваю.

— Бывший, — кивает он. — Но бывших не бывает.

Все смеются.

— А как ребята «оттуда» понимают, что вы здесь? — опять спрашиваю я. — Ведь можно проехать и мимо.

На эту реплику Инна показывает мне рукой на пожарный гидрант, торчащий из бетона. Не успеваю сфотографировать, как ко мне из тумана подходит полицейский.

— Предъявите ваши документы.

— А почему вы именно у меня спрашиваете? — удивилась я. — Ведь вокруг полно народу.

— Потому что вы интересуетесь данной обстановкой здесь, — ответил он. — Я же не знаю, с какой целью вы сюда пришли.

Ищу в своей сумке документ, подтверждающий личность, отдаю представителю власти. Он долго изучает мой паспорт и его содержимое. А я восхищаюсь тем, как полиция бережет волонтеров от чужих.

Тут подъезжает пожарная машина «оттуда», чтобы воспользоваться пожарным гидрантом. Ребят из МЧС пригласили к столу, кофе-чай, но они отказались, поблагодарив. Я продолжила задавать вопросы.

— А сколько будет гореть?

— Да кто ж его знает.

— Роман Бусаргин сказал, два дня.

— Может, и два дня, а может, и больше.

В это время к штабу подъезжали простые автомобили, люди выходили и оставляли у стола и воду, и еду, и носки. Кто-то, увидев, что всего много, звонил по телефону: «Остановись, брат. Как понадобится, позвоню».

— Куда вы потом всё это добро денете, когда закончится пожар? — спросила я у Инны.

— Об этом мы пока не знаем. Но думаю, найдем. Есть же убежища, беженцы, — ответила она.

О том, что такое «убежища» и где они располагаются, рассказал мне 22-летний Данила. Он тоже волонтер. Приехал в первый день происшествия и стал потом приезжать помогать.

Вообще количество слишком хороших людей на квадратный метр начало преобладать. Я, чтобы всё испортить, потянула за рукав сотрудника пожарной службы МЧС, который собрался уезжать:

— А почему вы здесь не поели?

— Да у нас там тоже штаб есть, еда, всего хватает на всех! И каша, и теплый чай. Мы не голодны, спасибо! — искренне ответил он.

Я вернулась к столу.

— Вот чем мне всегда не нравятся журналисты: умеют же они всё исковеркать, — сказала Инна. — Есть же просто людское — люди хотят помогать. Это не значит, что где-то там ничего нет, а тут якобы мы всё даем. У нас просто сердце и душа этого требует.