Сергей Фургал: «Любое согласие с беззаконием и несправедливостью ведет к разрушению государства»

В Первом кассационном суде в Саратове сегодня прошло второе заседание по делу об убийстве бизнесмена Александра Смольского, а также предпринимателей Евгения Зори и Олега Булатора. Помимо экс-губернатора Хабаровского края Сергея Фургала, в процессе виновными были признаны Марат Кадыров и Андрей Палей, объявленные его подельниками, и бывший помощник политика Андрей Карыпов. Они получили 9,5 года и 17 лет колонии соответственно, Карыпов — 21 год, а Сергей Фургал — 22 года.

Всех четверых осудила коллегия присяжных Люберецкого городского суда, апелляция Московского областного суда подтвердила данный приговор. Адвокаты и осужденные, нашедшие множество нарушений во время процесса в Люберцах, обжаловали приговор и решение Мособлсуда в кассации. Она проводится в Первом кассационном суде Саратова, с помощью видеотрансляции.

Корреспондент 164.RU писал репортаж в зале суда. Тройку судей возглавляет Оксана Кузьмина, а вот представителя генеральной прокуратуры Наталию Сластенину в этот раз заменил новый прокурор — Иван Фомин. Хотя Сластенину журналисты видели входящей в здание кассационного суда незадолго до процесса.

Защиту Фургала в Саратове по-прежнему представляли Дарья Грибанова и Полина Немчинова. В Люберцах по видеосвязи выступали адвокаты экс-губернатора Фургала Александр Старцев, Борис Кожемякин и Михаил Карапетян. По ВКС также выступали все обвиняемые: из СИЗО-2 Москва (Лефортово) — Сергей Фургал, ИК-13 Хабаровского края — Андрей Палей, СИЗО-01 Хабаровского края — Марат Кадыров. Последнего представляли защитники Анна Михайловская и Андрей Федоров, а Палея — Артем Сарбашев. Потерпевшие по делу и генеральный прокурор РФ, как заявила секретарь суда, на процесс не явились.

Перед началом процесса Сергей Фургал заявил по видеосвязи, что судья Наталья Курышева из Бабушкинского районного суда Москвы не дает ему видеться или созваниваться с адвокатами. Аналогичное заявление было сделано им и на первом заседании по рассмотрению кассационной жалобы. Кроме того, один из адвокатов Фургала в Люберцах попросил организовать экс-губернатору свидания на неограниченной основе в связи с указанными обстоятельствами.

— Судья Курышева (Бабушкинского районного суда. Прим. ред.) не дает мне месяцами видеться с моими адвокатами, — заявил Сергей Фургал.

Адвокат Кадырова Анна Михайловская поддержала это предложение и добавила, что хочет того же самого для ее подзащитного Марата. Их поддержали остальные защитники и подсудимые, но против неограниченного числа свиданий возразил гособвинитель Сергей Фомин, считая, что права осужденных никак не нарушаются. При этом прокурор поддержал предложение об общении адвокатов и осужденных по ВКС.

Коллегия судей в Саратове разрешила Фургалу и прочим осужденным сделать перерыв на общение с адвокатами по видео-конференц-связи, чтобы обсудить стратегию защиты. Но при этом ходатайство о неограниченных свиданиях отклонила, мотивировав данное решение тем, что у кассационного суда нет полномочий, которые есть у Бабушкинского районного суда Москвы.

В прошлый раз перерыв на общение с адвокатами длился 10 минут, в этот раз они общались около 20–30 минут. После того, как заседание возобновилось, судья опросила обвиняемых, не против ли они фотосъемки присутствующей прессы. Никто против работы журналистов не возразил, а Сергей Фургал добавил, что не против, «если пресса всё будет освещать объективно». Оппозиционный политик считает, что «это суду нужно переживать».

— Любое согласие с беззаконием и несправедливостью ведет к разрушению государства. Мы должны думать не только о себе, но и об обществе и государстве. Мы государственные люди. Правосудие превратили я даже не знаю во что. У меня нет слов. То, что происходит, не только беспредел, а планомерное уничтожение государства. Они начали уничтожать институты, а государство не может без них существовать. Они принимают решения, ссылаясь на указания сверху, и думают, что не будут нести ответственность. Но рано или поздно всё равно придется ответить. Кто решил, что Фургалу запрещено видеться с адвокатами? Судья Курышева? — выступил с речью в свою защиту Сергей Фургал.

Затем коллегия кассационного суда поставила вопрос о порядке выступлений обвиняемых. После обсуждений всех сторон пришли к следующему порядку. Сначала выступит адвокат Кадырова Анна Михайловская, затем она же прочитает заявление Кадырова от его имени (ему трудно говорить из-за болезни. Прим. ред.), затем слово возьмет Федоров, потом выскажется Кадыров. Следом выступят защитники Борис Кожемякин, Александр Старцев и Михаил Карапетян. После них выступит сам Сергей Фургал. Затем настанет очередь Артема Сарбашева, защитника Андрея Палея, а потом с речью выступит и его подзащитный. Последними скажут свое слово в Саратове защитницы Фургала и завершит все выступления прокурор Фомин.

Первой слово взяла Анна Михайловская. Она считает, что приговор Люберецкого городского суда был незаконен и доказательств вины ее подзащитного нет. Не было предоставлено процессуальных документов. Отсутствуют сведения о факте голосования присяжных. Формулировка вопросов присяжным не устраивает. Пункты ответов присяжных на вопросы под номерами 1 и 8 противоречат друг другу. Кроме того, суд не принял доказательств алиби Кадырова, в том числе письменных, о перемещениях Кадырова по России.

Затем защитница зачитала заявление от имени Кадырова, так как ему сложно говорить из-за раковой опухоли в легких. Следом начал говорить и сам осужденный. Он попросил отменить приговор на основании того, что судья Люберецкого районного суда Генадий Цой, как считает Кадыров, выходил за рамки своих полномочий.

— Доказательства алиби судья не дал предоставить присяжным. Судья Цой исследовал доказательства дела, но не рассмотрел непредоставление доказательств моей вины, — заявил осужденный. Он считает, что из него решили сделать крайнего в процессе.

— 18 ноября 2019 года меня рано утром дома задержали, нанесли много травм в самолете по пути в Хабаровский край, требуя от меня признательных показаний. В Москве с онкологическим заболеванием меня 8 месяцев не пускали на лечение, оставив в туберкулезном диспансере вместе с заключенными с туберкулезом в открытой форме, — подчеркнул Кадыров. После чего у него обнаружили туберкулому легких и начала расти злокачественная опухоль.

— Следствию не нужны были доказательства моей непричастности к инкриминируемым преступлениям. Многие свидетели не явились на суд, а у меня к ним было много вопросов. Я тогда (в 2004-м. Прим. ред.) был под надзором и ходил отмечаться в органы внутренних дел. Но журналов моих посещений за 2003 и 2004 год «внезапно» не оказалось, — рассказал суду Кадыров.

Он назвал свидетеля Першина лжецом. По словам Марата, прошлые показания Першина перед присяжными не дали озвучить, потому что суду было бы ясно их несоответствие нынешним. Он также считает, что суд нарушил его право на апелляцию, подтвердив приговор Люберецкого городского суда.

Адвокат Федоров в свою очередь заявил, что полностью согласен с кассационной жалобой и всеми доводами, приведенными Михайловской.

— Незаконны как приговор обычного суда, так и апелляции Московского областного суда. Меру пресечения надо отменить и отпустить, — кратко заявил юрист. Кадыров слова обоих своих защитников поддержал.

В течение следующих двух с половиной часов выступили два защитника Сергея Фургала из зала заседаний Люберецкого городского суда. Первым взял слово адвокат Борис Кожемякин.

— Я постараюсь кратко осветить доводы защиты Сергея Ивановича Фургала. Они неизменны. Все решения нижестоящих судов подлежат отмене, так как носят беспрецедентный характер. Суд присяжных вынес вердикт не на вопросном листе, как это предусмотрено законом, а отвечая на вопросы суда. Но вердиктом является вопросный лист, — начал свою речь защитник.

Его поразило решение апелляционной инстанции на этот факт. При этом свое мнение он высказал только на 42-й странице приговора, назвав его «странным». Защитник Фургала считает, что название судебных документов нельзя менять на сходные по названию определения. Это как решение суда заменить словом «вексель».

— Это недопустимая подмена понятий и документов. Это не наше мнение, этот факт есть в материалах суда. Вопросного листа нет в материалах первого суда, но апелляция на это не обратила внимание. Нам был представлен не вопросный лист с ответами присяжных, а лист с вопросами председательствующего на суде, — продолжил Кожемякин.

Кроме того, он считает, что присяжные не вынесли обвинительный вердикт, потому что в их решении отсутствует вопрос о признании обвиняемого присяжными виновным или нет большинством голосов.

— Вердикт виновности не был принят большинством голосов, как этого требует УПК. Нет слова «единодушное решение». Нет вопросного листа. На странице 45 указано: нахождение присяжных более трех часов, не могут решить единодушно. Но закон требует большинство. Там (в решении присяжных. Прим. ред.) нет слова «единодушно» или «единогласно», нет слова «большинство». Нет и документа, где это решение написано.

Это грубейшие, будем считать, ошибки. Но мы опытные адвокаты и редко прибегаем к таким категориям защиты. Здесь от нас не требуется ничего. Мы просто читаем документы, которые названы по-другому. Это не единственное нарушение УПК, которое было допущено. У осторожных профессионалов вышло недоразумение. Мы хотим, чтобы наша судебная система была безупречной, — тем временем говорил адвокат.

Третьим нарушением он назвал беспрецедентное давление на присяжных, причем в давлении почему-то обвинили сторону защиты.

— Судом было установлено, что судебное разбирательство было принято с нарушениями: что на присяжных якобы давили. Мы обнаружили, что при удалении присяжных в комнату там был полицейский. Мы подали ходатайство о замене этого полицейского, в чем нам было отказано. В апелляции нам было сказано, что в целях недопущения воздействия на присяжных центр государственной защиты защищал их. Но почему он был в запретной для всех, кроме присяжных, комнате — непонятно, — отметил юрист.

По его словам, судья Цой также подверг опросу всех присяжных: не оказывалось ли на них давление, хотя защите потом задать те же самые вопросы не дал, что он посчитал очень странным. На опросе судьей присяжные прояснили, что в комнате находились два полицейских и куратор, который проводил анкетирование и создал чат с присяжными, по которому он с ними общался.

— Но полицейские не являются работниками суда, с кем разрешается общаться присяжным. Верховный суд запрещает допрашивать присяжных во время суда — у них в это время статус судьи. Это как акт недоверия к присяжным или суду, — дополнил Кожемякин.

Четвертым нарушением он назвал наличие среди присяжных местного жителя Чивирева, который оказался руководителем местной народной дружины, прямо подотчетной Министерству внутренних дел. Адвокат считает, что закон не разрешает быть присяжным представителю правоохранительных органов, каким является Чивирев. Однако судья Генадий Цой отвод Чивирева не разрешил, мотивировав это тем, что его якобы не опросили об этом перед началом процесса. Защитник также назвал судью Цоя предвзятым. Согласно уголовно-процессуальному кодексу, ему запрещено навязывать свое мнение присяжным.

— В материалах дела есть очевидец покушения на Смольского. Он дал показания о двоих людях, которые покушались. Они никак не совпадают по описанию с Кадыровым и другими обвиняемыми по внешности, — сказал адвокат, описав одежду и внешность двух нападавших со слов очевидца. — Заместитель генерального прокурора РФ требовала допросить очевидца, но судья Генадий Цой отказал. Якобы Клименко (очевидец. Прим. ред.) не видел взрыва гранаты, но видел пыль от взрыва. Странно, что он не сказал, что Клименко не рассмотрел осколки взрывавшейся гранаты, — поиронизировал Кожемякин.

Затем он осудил комментирование судьей Цоем присяжным своего мнения на процессе: «Судья Цой — это просто позор». За это замечание Оксана Кузьмина вынесла замечание адвокату, и он был вынужден извиниться за свои слова.

— Судья Цой ежедневно заходил в комнату заседаний, дискредитируя своими комментариями сторону защиты и формировал мнение коллегии о виновности подсудимых. Всё это зафиксировано в материалах дела. Я прошу уважаемую кассационную коллегию принять справедливое решение. Вашего решения ждет широкая юридическая общественность.

Кроме того, львиная доля судебных издержек, которые присуждены к оплате моему подзащитному, связана с перемещениями свидетелей из Хабаровска в Люберцы. Решение принял Верховный суд. В Хабаровске мы могли бы провести это заседание. Поэтому издержки должны ложиться не на обвиняемого, а на людей, принимавших это решение, — завершил свою речь Кожемякин. В конце он добавил, что этим вопросом занималась адвокат Немчинова.

Следом выступил адвокат Александр Старцев. Он выступал, как и Кожемякин, более часа, но в целом его речь была посвящена тем же нарушениям, что и у коллеги. При этом юрист добавил собственные аргументы в пользу позиции своего подзащитного.

— Здесь приводились моими коллегами показания Емельяновой, на основании которых и построено всё обвинение. Она видела лишь мужчину, прошедшего в сторону убитого, но не видела факта убийства. У нас есть более 40 замечаний на судебный протокол. Кроме того, приговор был постановлен не именем Российской Федерации. Отсутствие этой фразы обусловлено «невнимательностью судьи». Судебной инстанции давно пора «прозреть». Практика двойных стандартов приводит к практике позора, — на этом моменте судья Кузьмина прервала адвоката, сделав ему замечание, после чего тот продолжил. — Перенесение суда помешало объективному процессу над моим подзащитным. Большую часть свидетелей нам опросить не позволили: многим не удалось приехать из Хабаровска в Москву по финансовым причинам (дорогие перелеты. Прим. ред.). Я поддерживаю коллег по вопросу судебных издержек. Мы судим не закоренелого преступника, а нормального члена общества: врача, отца, мужа, губернатора, — завершил свою речь Старцев.

После его выступления коллегия объявила перерыв в судебном заседании, так как у Кадырова по Хабаровскому времени было уже 20 часов (14 часов в Саратове. Прим. ред.). Сначала его предлагали перенести на 20 сентября, но выступающий следом Карапетян заявил, что его не будет в России с 14 сентября. Тогда коллегия перенесла следующее заседание на 10 часов утра 13 сентября, несмотря на возражение адвоката Полины Немчиновой, что в этот день Фургала должна опрашивать Генпрокуратура РФ. Таким образом, второе заседание длилось с 10 до 14 часов, на нем успели выступить четыре адвоката и один обвиняемый.