«Мечтал накормить весь мир, а умер от голода»: в Саратове прошла экскурсия по местам захоронений жертв политических репрессий

В минувшее воскресенье на Воскресенском кладбище Саратова прошла экскурсия «По местам захоронений жертв политических репрессий». Ее организовал историко-архивный отдел Саратовской епархии, а провел заместитель главы этого учреждения, секретарь комиссии по канонизации подвижников благочестия, иерей Максим Плякин.

Экскурсия проводится ежегодно и приурочена ко Дню памяти жертв политических репрессий, который отмечается 30 октября. На этот раз она состоялась в воскресенье, в мероприятии приняли участие от 30 до 50 саратовцев, в том числе корреспондент 164.RU.

На улице — типичная осенняя октябрьская погода, но дождя не было,^, и мне удалось посетить все значимые места маршрута Плякина.

Иерей Максим Плякин пришел к памятнику академику, биологу и генетику Николаю Вавилову, который находится в центре кладбища, к полудню. Он объяснил собравшимся, что это кенотаф — могила человека, в которой нет его останков. В Википедии утверждается, что мемориал был установлен в 1971 году, но по другим данным — 25 сентября 1970 года.

По словам священника, в установке мемориальных сооружений Вавилову участвовал отдел внешних связей КГБ. Однако он считает, что в данном случае это может быть одной из разновидностей репрессий, так как памятник на кладбище установлен вовсе не на месте захоронения великого ученого.

«Вавилов мечтал накормить и спасти от голода весь мир. Однако умер, по одной из версий, от голода и истощения в 1943 году», — отметил обстоятельства смерти политзаключенного Плякин.

Вскоре мы дошли до предполагаемого места настоящего захоронения Вавилова. Якобы его родным через некоторое время после смерти ученого сообщили, что он похоронен именно здесь. Могила со всех сторон зажата оградками, а фамилию генетика почти не видно на маленькой табличке, находящейся у самой земли. Несколько лет назад ученые хотели провести эксгумацию останков, но внучки Вавилова отказались.

Сразу за кенотафом Вавилову на Воскресенском кладбище находится мемориальный комплекс саратовского писателя Николая Чернышевского. Он был сооружен, по словам иерея, на месте снесенного храма Воскресения Христова, благодаря которому кладбище и получило название. Большевики снесли церковное сооружение в 1930 году.

Над могилой Чернышевского находится огромная арка. За ней погребены близкие родственники писателя — можно увидеть одиннадцать одинаковых прямоугольных черных мраморных плит. Максим Плякин обратил внимание участников экскурсии на то, что на могиле отца Чернышевского не написано, что он был священником. Иерей считает это частью репрессий.

Справа от могилы Чернышевского — красивое надгробие «писателя, революционера-народника» Николая Каронина-Петропавловского, похороненного в 1893 году. Слева от — скромное захоронение Владимира Антонова-Саратовского, скончавшегося в 1966 году.

По словам Плякина, Антонов-Саратовский придумал и провел лично множество процессов двадцатых годов против саратовских священников, многие из них были казнены. Он считает, что могила Антонова-Саратовского включена в комплекс Чернышевского специально. «Это — гонения на память, все это — единый комплекс», — уверен он.

Чуть левее мемориального комплекса Чернышевского расположена могила профессора медицины Сергея Моногенова, скончавшегося в 1948 году. Она выглядит необычно, окружена оградой со всех сторон, а сверху закрыта металлической сетчатой крышей.

О Моногенове известно мало: в 1926–1938 годы он руководил кафедрой патологиче­ской анатомии Саратовского медицинского института, затем подвергся репрессиям во времена сталинских чисток, после — реабилитирован. По словам Плякина, профессора обвинили в попытке заразить Волгу холерой — для того, чтобы жители Саратовской области заболели.

Обвинение звучит абсурдно, особенно для тех, кто в курсе, каким образом распространяется холера. Иерей полагает, что дело в происхождении Моногенова. Его отец был священником и умер еще в 1926 году. Несмотря на то, что сын не пошел по стопам отца, а стал медиком, ему припомнили, что он «из поповской семьи», полагает экскурсовод.

Максим Плякин привел слушателей к могилам архиепископа саратовского и петровского Досифея (1866-1942) и еще нескольких известных служителей РПЦ, прошедших сталинские лагеря. Один из них, пока находился в ссылках в различных отдаленных регионах СССР, успел написать магистерскую и кандидатскую диссертации. Защищал он их в короткие периоды, когда оказывался на воле. При этом в ссылке в Казахстане ему приходилось сторожить бахчу.

После могилы Вавилова мы направились к местам массовых захоронений саратовцев, погибших в результате сталинских репрессий. Одно из них расположено на окраине кладбища, возле конторы местной ритуальной службы. Дальше начинается Глебучев овраг. На памятном месте скромная черная оградка размером примерно 2,5 на 2,5 метра и простая мраморная плита с надписью: «Здесь похоронены жертвы репрессий 30-х-40-х и начала 50-х годов». Именно на эти годы пришлось правление Сталина и наиболее масштабные репрессии.

Максим Плякин уверен, что здесь похоронены несколько сотен человек, которых казнили официально, а также несколько тысяч тех, кто погиб в застенках ЧК по самым разнообразным причинам. Однако на большей части этого некрополя находятся более поздние захоронения саратовцев 1970 годов.

«Эти люди не виноваты в том, что их захоронили здесь позднее репрессированных, провести эксгумацию тел сейчас не представляется возможным», — отметил священник.

Пока Плякин рассказывал историю места, возле въезда в ритуальную службу один из ее работников мыл машину шумным керхером. Звук бьющей по кузову воды заглушал слова священника. Рядом на плите висело объявление, напоминающее о том, что заботиться стоит и о животных. Мы отправились к братской могиле, в которой большая часть захороненных известна по именам.

«Был циркуляр — не сообщать дату и место смерти расстрелянных. Концепция — врага вычеркнуть из истории», — полагает священник.

Мы прошли около двухсот метров налево и углубились в могилы 1970-х годов. Увидели большой православный черный металлический крест, под которым — могильная мраморная плита с именами расстрелянных. После дождя на ней ничего не было видно.

«Это единственное памятное место массового расстрела в Саратовской области», — подчеркнул Максим Плякин. На табличке 41 имя — жертвы двух расстрелов, но иерей полагает, что тут могут быть захоронены жертвы трех расстрелов, причем их порядка 60, но документально подтвердить это пока не удалось. Здесь тоже может скрываться длинный ров, поверх которого позже хоронили саратовцев в 1970-е.

«Их родственники говорили нам, что при копке могил находили тут человеческие кости», — показывает рукой направо Максим Плякин. — Это репрессии против памяти и гонения на память. Это — портрет ушедшей эпохи», — считает он.

Из 41 имени на табличке — пять священнослужителей, из которых один — епископ Вольский, а также четыре настоятеля саратовских храмов. Рядом лежит казачий генерал Бирюков, князья, один из которых — Голицын, полицейские, жандармы, саратовские обыватели и один межевой чиновник.

«Тысячи крестьян заступались за него, собирали подписи за его помилование. Он был честный и никогда их не обманывал при межевании земли. Но для советской власти для расстрела тогда было достаточно того, что он служил чиновником при царском правительстве», — полагает экскурсовод.

Он убежден, что самое страшное — причина, по которой расстреляли вышеупомянутых людей — у большинства нет никакой вины, а лишь «классово чуждое происхождение». «Классовая целесообразность», — такой оборот ввел один из руководителей ЧК Мартын Лацис (Ян Судрабс). В СССР долгое время не было уголовного кодекса, царский отменили, а новый приняли только в середине 1920-х.

«Это черные вороны, а ворон надо расстрелять», — такую цитату Лациса приводит Плякин. Большевики отрицали метафизическую ценность жизни, проповедуемую православными, и разрешали однопартийцам казнить «классово чуждых» людей, однако требовали обосновывать содеянное перед товарищами.

Затем мы отправились в обратную сторону, к кенотафу Вавилова. На одной из дореволюционных могил мы нашли сожженные деньги — металлические и бумажные. Максим Плякин отметил, что количество суеверий, связанных с кладбищами, неисчислимо. Мы также увидели красиво оформленную плиту могилы ветерана Первой мировой войны, погибшего под Галицией в 1916 году.

Даже вне экскурсии по местам захоронений политзаключенных и известных саратовцев Воскресенское кладбище заслуживает серьезного внимания — тут есть на что посмотреть. Это не только историческое место, но и памятники тщеславия, чаще — родственников погибших, чем самих похороненных.

В конце нашего путешествия по загробному миру мы встретили упитанного котика. Ему навстречу шла женщина с ребенком и с таксой на поводке, при этом последняя была очень рада увидеть кота. Хозяйка рассказала, что это ее животные — собака юная и любит играть с котом, а он — пожилой и своевольный. Увидев подходящую хозяйку с собакой, кот лениво развернулся и куда-то ушел.

«Не переживай, он погуляет и вернется вечером домой», — успокаивала женщина собаку. Нам горожанка рассказала, что живет неподалеку от кладбища.