«Мой адрес — кладбище»: как живут люди с видом на могилы

Воскресенское кладбище — место в Саратове известное. О нем ходит множество легенд так же, как и о захороненных тут личностях, например 146-летней внучке Суворова. Оно было образовано более 150 лет назад, в 1836 году. Его еще называют Саратовским некрополем. Старый погост с именитыми могилами церковных деятелей и известных личностей, таких как Николай Чернышевский, сегодня стал местом притяжения для желающих прогуляться по историческим местам и не только.

Но здесь же до сих пор стоят частные дома и живут люди, что в свое время выглядело как анекдот. Раньше адрес у жильцов так и звучал: «Воскресенское кладбище».

Говорят, появление кладбища связано с эпидемией холеры, когда людей было негде хоронить и мещанин Алексей Пичугин пожертвовал свою землю на это дело. Там же на его средства была возведена Воскресенская церковь. Мы отправились на кладбище на разведку, но в пути застал сильный дождь. Двери в домах никто не открывал. В целом Пичугинский переулок, который начинается за узнаваемыми кирпичными воротами, подозрения не вызывает и выглядит как обычный тихий городской двор. Только саратовцы знают, куда ведет дорожка от жилых домов. И весьма непривычно смотрится граница, отделяющая мир живых людей от царства мертвых.

Естественно, почти в каждом доме предлагают различные тематические услуги: изготовление памятников, уход за могилами. Начинающийся дождь заставил постучаться в контору Воскресенского кладбища, где сидел одинокий сторож и смотрел телевизор. Но он, как и полагается сторожу, гостям был не рад.

— Что вы тут делаете?

— Интервью хочу взять. Вы давно здесь работаете?

— Лет 15, — сторож шел прямо на меня и заставлял пятиться назад. Выглядел недружелюбно. Лицо содержало отпечаток тяжелой жизни. Возраст не определялся за бородой, усами и бровями. Гнал назад его тяжелый прищур.

— Вам не страшно здесь работать? — не сдавалась я. — Призраков нет?

— Бояться живых надо! — гаркнул мужчина. — Украинцев, американцев! А эти зла не делают.

— Здесь красиво, наверное, много гуляющих?

— Да, красиво! А вы идите в храм помолитесь хотя бы. А то как крысы рыщете! Бесы вы!

В принципе, я была со сторожем согласна, журналистов часто так и называют, что поделать. Одновременно с недовольством он всё же выдавал порциями интересную информацию.

— Здесь был храм и будет храм стоять! А в домах раньше жили священники, — просветил он.

— Но никто не открывает, — говорю я.

— Конечно, идиотские вопросы задаете. Бесы где? Включите телевизор — там они. А вы собираете ерунду всякую! — возмущался сторож.

Я пошла от греха подальше, он еще долго смотрел мне вслед и ругался. Благо стена дождя словно отрезала всё плохое.

И на удачу мне встретилась милая и улыбчивая женщина, жительница переулка Антонина Егорова. Она как раз шла от матери с сестрой к себе домой, они все соседи и живут в нескольких метрах друг от друга.

— Конечно, — говорит, — вам дверь никто не откроет, тем более в такую погоду. Полно мошенников ходит, «газовиков». Народ разводят. А тут в основном живут коренные саратовцы, кто испокон веков тут. Изначально да, жили священники. И так сложилось, что почти все друг другу родственники. Здесь домов 25.

Накрапывает дождь, мы идем прогулочным шагом. Антонина здоровается со встречными соседями. Рассказывает, что тоже работает на кладбище, только на Елшанском. Здесь живет не с детства, а где-то примерно после 20 лет, когда семья приобрела тут дом. Так сложились обстоятельства.

— Раньше адрес такой и был: «Воскресенское кладбище». Но слишком много смеха это вызывало, так что нас решили переименовать, — улыбается Антонина. — В честь Пичугина, который сюда вложился.

— Не страшно тут жить?

— Знаете, как говорят: «Бояться надо не мертвых, бояться надо живых», — вторит Антонина за мрачным сторожем. — И потом, оно же закрыто с 1976 года, кого тут бояться? Раньше тут бомжи, цыгане, кто-то еще околачивался, но сейчас всё спокойно. Зато в центре живем. Единственное, с транспортом сейчас проблема. Строят «скоростной трамвай», всё взяли, перекопали, мост убрали. Неизвестно, когда его еще построят и теперь до остановок городского транспорта очень далеко. Пустили маршрутку 9А, но она ходит раз в 30 минут — неудобно.

— Заброшенных домов тут много?

— На самом деле тут нет заброшенных, все жилые. Просто у кого-то нет сил за ними ухаживать.

— Расселение вам не предлагали?

— Ой, сколько лет живем, столько раз и предлагали, наверное, мы уже не обращаем внимание. Скажут переехать — переедем. Как говорится, мы люди маленькие. Вдруг решат здесь зеленую зону сделать. А так привыкли, конечно. Сын у меня взрослый, уехал и возвращаться не собирается, а мне хорошо.

— По самому кладбищу гуляете?

— Да, и 9 мая цветы возлагаем, там же есть военные памятники. Да и просто могилки родных.

Дождь становится сильнее.

— Кто же вас прислал в такую погоду? — удивляется Антонина.

— Да, когда я ехала, солнце было, — отвечаю, кутаясь в плащ.

— Понятно. А то журналистов тут не жалуют, вечно из-за них какие-то скандалы. Одна газета написала, что дома тут «на костях» строят. Дескать, вот эти новые коттеджи. Хотя такого нет — всё по правилам и нормативам. Но надо же что-то написать — вот и пишут. А мы смеемся.

— Можно я вас сфотографирую?

— Давайте, — не отказала Антонина. — На работе узнают — тоже посмеются.